Send more sentinels!
- Знаешь, Энджи, этот мир несовершенен.
- Забавно слышать это от тебя.
Когда-то им было по шесть и все было очень просто. Был солнечный день и футбол, поздний летний вечер и костер между кладбищем и церковью. Был теплый ветер в волосах и осыпающиеся под ногами кирпичи. И высота в три городских этажа. Шнурков кеда не хватало, чтобы опустить его с крыши церкви на землю и снова поднять, тапок в большинстве случаев летел вниз и терялся где-то в высокой траве, которая скрывала упавшие части строения и старые порвавшиеся высоковольтные провода.
Тогда всегда пахло летом. Поздней весной — сиренью, глубоким июнем — грибами и земляникой. В августе воздух становился тяжелее и все яснее чувствовалось приближение осени. И все лето было детство.
- Опять эти дурацкие муравьи.
- Здесь всегда было полно муравейников, понятия не имею, как мы раньше здесь валялись.
Они играли в казаки-разбойники и прятались в оврагах за кустами. В кустах в большинстве случаев всегда обитали поселения красных муравьев, что кусались еще сильнее и больнее, нежели обычные. И они, закусив губы, терпели эти укусы, терпели ползающих по голым коленкам муравьев, лишь бы не выдать себя, лишь бы не выдать. Тогда они даже помнили правила этой жестокой игры, в которой запихивали кузнечиков друг другу за шиворот или же толкали в заросли крапивы.
- Знаешь, тогда этот обрыв казался очень высоким.
- Да, действительно, сейчас твои ноги практически достают до воды.
Они прыгали через речку, перебирались на другой берег по стволам свалившихся березок. Их ноги соскальзывали с коры и они дружно летели в воду. Шлепанец опять уплывал вниз по течению, а все носки были полны песка и изляпаны в глине. Когда-то здесь они ловили кепкой случайно заплывшего на мелководье карася, а потом радостно несли скармливать его одному из деревенских котов. И они не простывали, хоть и весь день потом бегали с мокрыми ногами по полям и пролескам, играя в салочки или вышибалы. Они набивали синяки и шишки, резали пальцы об осоку и все равно упорно пытались сплести из нее хоть какое-то подобие плетенки, из которой взрослые умельцы делают лапти и корзинки.
- Вот, держи. - она протянула ему камыш и зажигалку. - Помнишь, как мы делали из них индейские стрелы с горящими наконечниками? Как все старательно выбирали себе ветви вишни для лука, а после отдавали дедушкам и отцам, чтобы те сделали им тетиву?
- Удивительно, как мы тогда не устроили ни одного пожара.
Они бегали по болотам, проваливаясь по щиколотку в трясину и с диким визгом запрыгивая обратно на безопасные кочки. Они ползали по полянам в лесу, вытаптывая длинные тропы, собирая сладкую землянику себе в рот. Они заглядывали под елки, выискивая маслят, и под осины — лишь бы увидеть этот заветный съедобный гриб с красной шляпкой.
А потом им несколько ночей подряд снился лес во всей его красе. Им снились лешие и кащеи, им снились живые опята, обитающие во мху, а также огромные муравьи, возмущавшиеся о том, что чужие топчат их дома. Они видели живые и насыщенные цветные сны, и на утро они помнили их сюжет от начала и до конца. И часть их дня обязательно была отдана под описание этих сновидений.
- Энджи.
- Я знаю, этот мир несовершенен.
- Забавно слышать это от тебя.
Когда-то им было по шесть и все было очень просто. Был солнечный день и футбол, поздний летний вечер и костер между кладбищем и церковью. Был теплый ветер в волосах и осыпающиеся под ногами кирпичи. И высота в три городских этажа. Шнурков кеда не хватало, чтобы опустить его с крыши церкви на землю и снова поднять, тапок в большинстве случаев летел вниз и терялся где-то в высокой траве, которая скрывала упавшие части строения и старые порвавшиеся высоковольтные провода.
Тогда всегда пахло летом. Поздней весной — сиренью, глубоким июнем — грибами и земляникой. В августе воздух становился тяжелее и все яснее чувствовалось приближение осени. И все лето было детство.
- Опять эти дурацкие муравьи.
- Здесь всегда было полно муравейников, понятия не имею, как мы раньше здесь валялись.
Они играли в казаки-разбойники и прятались в оврагах за кустами. В кустах в большинстве случаев всегда обитали поселения красных муравьев, что кусались еще сильнее и больнее, нежели обычные. И они, закусив губы, терпели эти укусы, терпели ползающих по голым коленкам муравьев, лишь бы не выдать себя, лишь бы не выдать. Тогда они даже помнили правила этой жестокой игры, в которой запихивали кузнечиков друг другу за шиворот или же толкали в заросли крапивы.
- Знаешь, тогда этот обрыв казался очень высоким.
- Да, действительно, сейчас твои ноги практически достают до воды.
Они прыгали через речку, перебирались на другой берег по стволам свалившихся березок. Их ноги соскальзывали с коры и они дружно летели в воду. Шлепанец опять уплывал вниз по течению, а все носки были полны песка и изляпаны в глине. Когда-то здесь они ловили кепкой случайно заплывшего на мелководье карася, а потом радостно несли скармливать его одному из деревенских котов. И они не простывали, хоть и весь день потом бегали с мокрыми ногами по полям и пролескам, играя в салочки или вышибалы. Они набивали синяки и шишки, резали пальцы об осоку и все равно упорно пытались сплести из нее хоть какое-то подобие плетенки, из которой взрослые умельцы делают лапти и корзинки.
- Вот, держи. - она протянула ему камыш и зажигалку. - Помнишь, как мы делали из них индейские стрелы с горящими наконечниками? Как все старательно выбирали себе ветви вишни для лука, а после отдавали дедушкам и отцам, чтобы те сделали им тетиву?
- Удивительно, как мы тогда не устроили ни одного пожара.
Они бегали по болотам, проваливаясь по щиколотку в трясину и с диким визгом запрыгивая обратно на безопасные кочки. Они ползали по полянам в лесу, вытаптывая длинные тропы, собирая сладкую землянику себе в рот. Они заглядывали под елки, выискивая маслят, и под осины — лишь бы увидеть этот заветный съедобный гриб с красной шляпкой.
А потом им несколько ночей подряд снился лес во всей его красе. Им снились лешие и кащеи, им снились живые опята, обитающие во мху, а также огромные муравьи, возмущавшиеся о том, что чужие топчат их дома. Они видели живые и насыщенные цветные сны, и на утро они помнили их сюжет от начала и до конца. И часть их дня обязательно была отдана под описание этих сновидений.
- Энджи.
- Я знаю, этот мир несовершенен.